"В дирижере, как и в политическом деятеле, темперамент соглашаются терпеть, лишь когда он обретает ранг столь высокий, что с ним уже не поспоришь.

Яшу Горенштейна нежелание идти на компромиссы попросту лишило средств к существованию. Один из выдающихся интерпретаторов столетия, ассистент Фуртвенглера по Берлину и первый исполнитель «Лирической сюиты» Берга, он оказался в трудном положении как из-за возвышения нацизма, так и по причине собственной непреклонности. Бежав от дюссельдорфских чернорубашечников, Горенштейн начал предъявлять иностранным оркестрам требования столь перфекционистские, что во второй раз ни один из них его не приглашал. Закончилось всё полуголодным существованием в Америке, где он дирижировал оркестром рабочих «Новый курс».

После войны Горенштейн показал Парижу первого в этом городе «Воццека» и сделал в Вене запись Девятой Малера, от которой замирает сердце, однако первые оркестры Европы обходили его стороной и заниматься своим ремеслом ему приходилось, разъезжая по фестивалям (he showed up in places like Caracas, Venezuela, conducting a festival of Latin American music, or in the Caucasus oil city of Baku with Krenek's Concerto Grosso No. 2).

Эрнест Флейшман, став менеджером  LSO,  пригоасил Горенштейна в Лондон. В 1959-м он исполнил в Ройял-Альберт-холле Восьмую симфонию Малера, и это стало в Британии началом возрождения интереса к композитору и – пусть и с опозданием – к самому Горенштейну. В следующие десять лет он, работая с небольшой фирмой, сделал замечательные записи очень широкого репертуара – от Нильсена  до Хиндемита, от аутентичного Баха (с Николаусом Арнонкуром), игравшем на виоле да гамба до Пануфника.

Признание пришло к Горенштейну слишком поздно, чтобы дирижер успел пожать его плоды. «Он первым с готовностью признавал, что сам был своим худшим врагом» - вспоминает его продюсер звукозаписи.”

Из книги Нормана Лебрехта «Маэстро Миф»

Вернуться к альбому